Неточные совпадения
Один из них без сюртука, с чрезвычайно курчавою
головой и с красным, воспаленным лицом, стоял в ораторской позе, раздвинув ноги, чтоб удержать равновесие, и, ударяя себя рукой в грудь, патетически укорял другого в том, что тот нищий и что даже чина на себе не имеет, что он
вытащил его из грязи и что когда хочет, тогда и может выгнать его, и что все это видит один только перст всевышнего.
«Болван», — мысленно выругался Самгин и
вытащил руку свою из-под локтя спутника, но тот, должно быть, не почувствовал этого, он шел, задумчиво опустив
голову, расшвыривая ногою сосновые шишки. Клим пошел быстрее.
Но он ничего не сказал, сел только подле нее и погрузился в созерцание ее профиля,
головы, движения руки взад и вперед, как она продевала иглу в канву и
вытаскивала назад. Он наводил на нее взгляд, как зажигательное стекло, и не мог отвести.
И только эта догадка озарила ее, Анисья летела уже на извозчике за доктором, а хозяйка обложила
голову ему льдом и разом
вытащила из заветного шкафчика все спирты, примочки — все, что навык и наслышка указывали ей употребить в дело. Даже Захар успел в это время надеть один сапог и так, об одном сапоге, ухаживал вместе с доктором, хозяйкой и Анисьей около барина.
Сапоги у него размокли совсем: он едва
вытаскивал ноги из грязи и разросшегося лопуха и крапивы и, кроме того, не совсем равнодушен был к этому нестерпимому блеску молнии и треску грома над
головой.
«Послезавтра будет среда, — мелькнуло соображение в
голове у Райского, — а она возвращается в четверг… Да, да, судьба
вытаскивает меня… Не лучше ли бы уехать дальше, совсем отсюда — для полного подвига?»
Яков покачал
головой, однако перекрестился, по обыкновению, и тоже пальцами
вытащил «штучку» и стал медленно жевать, пробуя.
— Не могу знать!.. А где я тебе возьму денег? Как ты об этом думаешь… а? Ведь ты думаешь же о чем-нибудь, когда идешь ко мне? Ведь думаешь… а? «Дескать, вот я приду к барину и буду просить денег, а барин запустит руку в конторку и
вытащит оттуда денег, сколько мне нужно…» Ведь так думаешь… а? Да у барина-то, умная твоя
голова, деньги-то разве растут в конторке?..
В 2 петли, брошенные на землю, изюбр попал ногами, 3 набросили ему на
голову и быстро
вытащили наверх.
Не говоря ни слова, встал он с места, расставил ноги свои посереди комнаты, нагнул
голову немного вперед, засунул руку в задний карман горохового кафтана своего,
вытащил круглую под лаком табакерку, щелкнул пальцем по намалеванной роже какого-то бусурманского генерала и, захвативши немалую порцию табаку, растертого с золою и листьями любистка, поднес ее коромыслом к носу и вытянул носом на лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца, — и всё ни слова; да как полез в другой карман и вынул синий в клетках бумажный платок, тогда только проворчал про себя чуть ли еще не поговорку: «Не мечите бисер перед свиньями»…
Учитель был желтый, лысый, у него постоянно текла кровь из носа, он являлся в класс, заткнув ноздри ватой, садился за стол, гнусаво спрашивал уроки и вдруг, замолчав на полуслове,
вытаскивал вату из ноздрей, разглядывал ее, качая
головою. Лицо у него было плоское, медное, окисшее, в морщинах лежала какая-то прозелень, особенно уродовали это лицо совершенно лишние на нем оловянные глаза, так неприятно прилипавшие к моему лицу, что всегда хотелось вытереть щеки ладонью.
Работы у «убитых коломенок» было по горло. Мужики
вытаскивали из воды кули с разбухшим зерном, а бабы расшивали кули и рассыпали зерно на берегу, чтобы его охватывало ветром и сушило солнышком. Но зерно уже осолодело и от него несло затхлым духом. Мыс сразу оживился. Бойкие заводские бабы работали с песнями, точно на помочи. Конечно, в первую
голову везде пошла развертная солдатка Аннушка, а за ней Наташка. Они и работали везде рядом, как привыкли на фабрике.
Домнушка знала, что Катря в сарайной и точит там лясы с казачком Тишкой, — каждое утро так-то с жиру бесятся… И нашла с кем время терять: Тишке никак пятнадцатый год только в доходе. Глупая эта Катря, а тут еще барышня пристает: куда ушла… Вон и Семка скалит зубы: тоже на Катрю заглядывается, пес, да только опасится. У Домнушки в
голове зашевелилось много своих бабьих расчетов, и она машинально совала приготовленную говядину по горшкам,
вытаскивала чугун с кипятком и вообще управлялась за четверых.
По своим средствам он давно бы мог перенестись из Лефортова в другую, более удобную часть Москвы, но ему никогда и в
голову не приходило расстаться с Давыдовскою и
вытаскивать из погреба прикованного там барсука.
А пока у Никитушки шел этот разговор с Евгенией Петровной, старуха Абрамовна, рассчитавшись с заспанным дворником за самовар, горницу, овес да сено и заткнув за пазуху своего капота замшевый мешочек с деньгами, будила другую девушку, которая не оказывала никакого внимания к словам старухи и продолжала спать сладким сном молодости. Управившись с собою, Марина Абрамовна завязала узелки и корзиночки, а потом одну за другою
вытащила из-под
головы спящей обе подушки и понесла их к тарантасу.
Пархоменко, значительно улыбнувшись,
вытащил из кармана несколько вчетверо свернутых листиков печатной бумаги, ударил ими шутя по
голове Арапова и сказал...
Польщенный вниманием и изумлением набоба, Тетюев обрушился на его
голову целым потоком статистических данных и даже
вытащил из портфеля объемистую тетрадь, испещренную целыми столбцами бесконечных цифр.
Перекрестов соглашался, кивал
головой и даже
вытащил из кармана написанную корреспонденцию с Урала, в которой он вполне разделял взгляды генерала.
— Я видел! — подавая ей вино и кивнув
головой, сказал Николай. — Погорячились немного обе стороны. Но вы не беспокойтесь — они били плашмя, и серьезно ранен, кажется, только один. Его ударили на моих глазах, я его и
вытащил из свалки…
Но я не дал ей кончить, торопливо втолкнул в дверь — и мы внутри, в вестибюле. Над контрольным столиком — знакомые, взволнованно-вздрагивающие, обвислые щеки; кругом — плотная кучка нумеров — какой-то спор,
головы, перевесившиеся со второго этажа через перила, — поодиночке сбегают вниз. Но это — потом, потом… А сейчас я скорее увлек О в противоположный угол, сел спиною к стене (там, за стеною, я видел: скользила по тротуару взад и вперед темная, большеголовая тень),
вытащил блокнот.
Почерк — мой. И дальше — тот же самый почерк, но — к счастью, только почерк. Никакого бреда, никаких нелепых метафор, никаких чувств: только факты. Потому что я здоров, я совершенно, абсолютно здоров. Я улыбаюсь — я не могу не улыбаться: из
головы вытащили какую-то занозу, в
голове легко, пусто. Точнее: не пусто, но нет ничего постороннего, мешающего улыбаться (улыбка — есть нормальное состояние нормального человека).
Ромашов
вытащил шашку из ножен и сконфуженно поправил рукой очки. Он был среднего роста, худощав, и хотя довольно силен для своего сложения, но от большой застенчивости неловок. Фехтовать на эспадронах он не умел даже в училище, а за полтора года службы и совсем забыл это искусство. Занеся высоко над
головой оружие, он в то же время инстинктивно выставил вперед левую руку.
Однако сын не сын управительский, а надели рабу божьему на ноги колодки, посадили в темную, да на другой день к допросу: «Куда деньги девал, что прежде воровал?» Как ни бились, — одних волос отец две
головы вытаскал, — однако не признался: стоит как деревянный, слова не молвит. Только когда помянули Парашку — побледнел и затрясся весь, да и говорит отцу...
— Но, однако ж, воротясь, задал-таки я Сашке трезвону: уповательно полагать должно, помнит и теперь… Впрочем, и то сказать, я с малолетства такой уж прожектер был.
Голова, батюшка, горячая; с
головой сладить не могу! Это вот как в критиках пишут, сердце с рассудком в разладе — ну, как засядет оно туда, никакими силами оттуда и не
вытащишь: на стену лезть готов!
Последние тяжелые сборы протянулись, как водится, далеко за полдень: пока еще был привезен тарантас, потом приведены лошади, и, наконец, сам Афонька Беспалый, в дубленом полушубке, перепачканном в овсяной пыли и дегтю, неторопливо заложил их и, облокотившись на запряг, стал флегматически смотреть, как Терка, под надзором капитана, стал
вытаскивать и укладывать вещи. Петр Михайлыч, воспользовавшись этим временем, позвал таинственным кивком
головы Калиновича в кабинет.
Чем бы я доказал? Ермохин с криком
вытащил меня на двор, Сидоров шел за нами и тоже что-то кричал, из окон высунулись
головы разных людей; спокойно покуривая, смотрела мать Королевы Марго. Я понял, что пропал в глазах моей дамы, и — ошалел.
Доктор осматривал рану. Пуля прошла сквозь
голову и застряла в стене. Не было труда
вытащить ее из штукатурки, что комиссар сделал гвоздем. Она была помята, меньшего калибра и большей длины, чем пуля в револьвере Геза; кроме того — никелирована.
Вахтенный
вытащил руку из кармана. Его тяжелые глаза совершенно проснулись, и в них отметилась нерешительность чувств — помесь флегмы и бешенства. Должно быть, первая взяла верх, так как, сжав губы, он неохотно наклонил
голову и сухо ответил...
Вместо ответа, Татьяна Власьевна, собрав остатки своих дряхлых сил, не с старческой живостью вцепилась в волоса Михалки обеими руками и принялась его таскать из стороны в сторону, как бабы
вытаскивают из гряды куст картофеля или заматеревшую редьку. Михалко совсем оторопел от такого приема и даже не защищался, а только мотал своей
головой, как пойманная на аркан лошадь.
Когда он успел туда прыгнуть, я и не видал. А медведя не было, только виднелась громадная яма в снегу, из которой шел легкий пар, и показалась спина и
голова Китаева. Разбросали снег, Китаев и лесник
вытащили громадного зверя, в нем было, как сразу определил Китаев, и оказалось верно, — шестнадцать пудов. Обе пули попали в сердце. Меня поздравляли, целовали, дивились на меня мужики, а я все еще не верил, что именно я, один я, убил медведя!
Имя ерша, очевидно, происходит от его наружности: вся его спина, почти от
головы и до хвоста, вооружена острыми, крепкими иглами, соединенными между собой тонкою пестрою перепонкою; щеки, покрывающие его жабры, имеют также по одной острой игле, и когда
вытащишь его из воды, то он имеет способность так растопырить свои жабры, так взъерошить свой спинной гребень и загнуть хвост, что название ерша, вероятно, было ему дано в ту же минуту, как только в первый раз его увидел человек.
Большие окуни очень упористы и сильны и, покуда не будут утомлены, ни за что наверх не выходят; для них употребляются удочки большого размера, и, несмотря на то, надобно их
вытаскивать осторожно; хотя огромный окунь не кидается быстро во все стороны, но зато, стараясь упираться
головою в берег или дно, так круто поворачивается, что может порвать и крепкую лесу.
Несчастливцев. Ты у меня не смей острить, когда я серьезно разговариваю. У вас, водевильных актеров, только смех на уме, а чувства ни на грош. Бросится женщина в омут
головой от любви — вот актриса. Да чтоб я сам видел, а то не поверю.
Вытащу из омута, тогда поверю. Ну, видно, идти.
Григорий лежал в том положении, в каком
вытащили его из воды: руки его были закинуты за
голову, лицо обращено к лугу; но мокрые пряди черных кудрявых волос совсем почти заслоняли черты его.
— Я буду спать, а ты поглядывай, чтобы у меня из-под
головы этого мешка не
вытащили.
Когда я сорву с тебя проклятую маску и когда все узнают, что ты за птица, ты полетишь у меня с седьмого неба вниз
головой в такую яму, из которой не
вытащит тебя сама нечистая сила!
— Да, хорошо Гусаку говорить о терпении… А кто у меня вчера два лучших пера
вытащил из хвоста? Это даже неблагородно — хватать прямо за хвост. Положим, мы немного поссорились, и я хотел Гусаку проклевать
голову — не отпираюсь, было такое намеренье, — но виноват я, а не мой хвост. Так я говорю, господа?
Но пегий уж напился и, как будто не замечая умысла бурой кобылки, спокойно
вытащил одну за другой свои увязшие ноги, отряхнул
голову и, отойдя в сторонку от молодежи, принялся есть.
— Из-под
головы, из-под подушки
вытащили часы!» Мы на все были готовы, мы ждали беды… но, против ожиданья, беды не стряслось над нами никакой.
— Благодарим покорнейше, — ответил солдат хмуро и удалился, держась за щеку, а я бросился в приемную и сидел там некоторое время, охватив
голову руками и качаясь, как от зубной у самого боли. Раз пять я
вытаскивал из кармана твердый окровавленный ком и опять прятал его.
Он ушел. Я с усилием
вытащил копье из пола и помню, что коснулся пальцем слегка нагревшегося блестящего железа. Мне в первый раз пришло в
голову, что это — страшное оружие, которым легко положить человека на месте.
Вытаскивая из нечесаных русых волос на
голове соломинки, сено, куриный пух, Кукушкин соображает...
Ишь, дядя Антон, ишь, дом-то, вон он!.. вон он какой!..» При въезде на двор навстречу им выбежала девочка лет шести; она хлопала в ладоши, хохотала, бегала вокруг телеги и, не зная, как бы лучше выразить свою радость, ухватилась ручонками за полы Антонова полушубка и повисла на нем; мужик взял ее на руки, указал ей пальцем на воз, лукаво
вытащил из средины его красный прутик вербы, подал его ребенку и, погладив его еще раз по
голове, снова пустил на свободу.
В числе их был Красинский: прижавшись к стене, он с завистью смотрел на разных господ со звездами и крестами, которых длинные лакеи осторожно
вытаскивали из кареты, на молодых людей, небрежно выскакивавших из саней на гранитные ступени, и множество мыслей теснилось в
голове его.
Она помнит, как в кузнечном отделении
вытащили из печи кусок раскаленного железа и как один старик с ремешком на
голове, а другой — молодой, в синей блузе, с цепочкой на груди и с сердитым лицом, должно быть, из старших, ударили молотками по куску железа, и как брызнули во все стороны золотые искры, и как, немного погодя, гремели перед ней громадным куском листового железа; старик стоял навытяжку и улыбался, а молодой вытирал рукавом мокрое лицо и объяснял ей что-то.
Мы
вытащили четыре грязные туши, положили их среди двора. Чуть брезжило; фонарь, поставленный на землю, освещал тихо падавшие снежинки и тяжелые
головы свиней с открытыми пастями, — у одной из них глаз выкатился, точно у пойманной рыбы.
Спирт действовал медленно. Первые глотки показались Пэду тепловатой водой, сдобренной выдохшимся перцем, но следующий прием произвел более солидное впечатление; его можно было сравнить с порывом знойного ветра, хлестнувшим снежный сугроб. Однако это продолжалось недолго: до ужаса нормальное состояние привело Пэда в нетерпеливое раздражение. Он помотал
головой, вытер вспотевшее лицо и
вытащил адскую смесь джина, виски и коньяку, настоянных на имбирных семечках.
Скотница подошла ближе и стала толкать ее что есть мочи. Ее старания оставались, однако, без всякого действия. Удивление присутствующих возрастало с каждою минутой. Домна, выведенная наконец из терпения,
вытащила Акулину на середину пола, прислонила ее к скамье и раскутала ей
голову.
На одном из сундуков, которые успели
вытащить, сидел Семен, рыжий мужик с большим носом, в картузе, надвинутом на
голову глубоко, до ушей, в пиджаке; его жена лежала лицом вниз, в забытьи, и стонала.
— Да нешто его так
вытащишь? Надо за
голову!